В тени и мраке [СИ] [любительский перевод] - Барб Хенди

      Винн Хигеорт просто хотелось подтверждения того, что она уже знала. Но она всё время получала обратное от людей. Это было ещё более странно, особенно в преддверии таких опасных времён.

      - Ты борешься за нечто большее, чем с иллюзорной слепотой начальства. - сказал он.

      Винн подтянула к себе журнал, в котором она записывала слова из свитка.

      - Это... - прошептала она. - Я думаю, что ты знаешь больше, чем говоришь.

      - Для меня это не более ясно, чем для тебя. - ответил он. - Тут использована поэтическая метафора, сравнение и символизм.

      Его привычка заставить её молчать, вернулась.

      Даже слухи о возможности появления такой мерзости, как призрак, может создать панику. Подозрительность и паранойя будут расти, вместе с подогревом отрицания, что возможно перерастёт в открытый конфликт между различными идеологическими фракциями. Гассан уже видел такие вещи раньше, в пределах суманской империи.

      Она открыла журнал и пробежала глазами по копии страницы свитка, а затем указала на короткие древние строки суманского. Возможно, здесь было написано, 'лианди' и 'парпаасеа'. Его палец пробежал по фразе.

      - Можешь ли ты сказать, что это вообще? - спросила она. - Что такое 'песня господина'?

      Устало вздохнув, Гассан взял журнал из её рук.

      Если Винн перенесла всё действительно точно, письмена были странными и диалект больше не использовался нигде в имерии. Но она сделала одну ошибку.

      - У тебя последнее слово написано неправильно. - сказал он. - Это не предлог, а объективная прилагательная форма не встречающаяся в нуманском. Первое слово означает место...

      Гассан сделал паузу, наблюдая за попыткой Винн перевести самостоятельно, а затем посмотрел вниз на следующие символы. Слово 'мадж-ат' означало место, но в итоге получалось два упоминания этих 'мест'. Если только Винн не перевела неправильно.

      - Хорошо. - сказала Винн. - Ну и что значит 'место господина песни'?

      - Сит. - прошептал иль'Шанк.

      - Сит? - поострила она. - Как Колмсит... или Дредсит, гномское слово приставка означающее поселение.

      Гассан нахмурился.

      - Возможно... но другая часть твоего перевода требует коррекции. В ивинду меняется произношение в соответствии с падежами, но письменная форма остаётся неизменной.

      Винн раздражённо фыркнула.

      - Ты переводила на основе 'мин-бал-ала', - продолжал иль'Шанк. - который остался не только песней, но и похвала вождю племени.. В этом случае, склонённое произношение будет 'минбалаль'.

      Винн застыла как буд-то в шоке.

      Гассан хотел спросить, всё ли у неё в порядке. Но прежде чем он спросил, она выдохнула и глухим голосом произнесла.

      - Балаль-сит. - прошептала она.

      Гассан не знал, что она имеет ввиду.

      Когда-то Винн слышала это слово.

      - Ты знаешь этот термин? - спросил Домин иль'Шанк. - Что ты слышала?

      О, да. Она слышала его дважды.

      Она никогда не видела его в письменном виде, за тем исключением, что она сама записывала его на послоговом Бегайн в журналах, где писала о Запределье. Уже тогда она знала, что первая часть слова не гномская. Если иль'Шанк видел упоминание этого слова в журналах, он тоже должен был вспомнить.

      Впервые Винн услышала слово Балаль-сит, от Магьер.

      Они тогда достигли поляны-тюрьмы матери Лисила в эльфийских землях и Магьер потеряла контроль над своей дампирской природой. Вельмидревний Отче каким-то образом смог перенести сознание через деревья на поляне. Он был свидетелем всего. При виде Магьер, появился похожий на нежить дряхлый патриарх Анмаглакхов. Магьер случайно коснулась рукой дерева и скользнула в память Вельмидревнего Отче.

      Затерявшись в воспоминаниях, Магьер услышала одно краткое упоминание.

      Вельмидревнего Отче тогда называли Соркафар и он был командующим союзными войсками живых во времена Забытой Истории. Он получил доклад о том, что один Балаль-сит пал и все гномы того места погибли, под натиском осады сил Врага. Но никто не знал как это произошло и почему.

      Винн уставилась на свиток. Здесь был топоним слова, намекающий о скрывающейся древней нежити.

      А второй раз она слышала это слово совсем недавно.

      Пар одетых в чёрное гномов - Нассагкрейг, Ходящие сквозь камень, говорили об этом, когда она подслушивала их у кабинета Хайтауэра. Тогда они просто ушли и она зашла, чтобы поговорить с Домином.

      И призрак приходил за ней два раза, желая получить этот свиток, также как раньше и фолианты.

      - Мне нужно больше! - потребовала она. - Ты должен закончить перевод того, что я скопировала!

      - Нет, Винн. - сказал иль'Шанк. - У нас и так не было ни минуты покоя. Это может подождать до завтра, после того, как мы...

      - Сейчас! - настаивала она. - Мне нужно больше, чтобы я могла говорить с Хайтауэром. Что-то случилось во времена Забытой Истории и я собираюсь отправиться в Дредзсит через залив. Это единственное место, где можно попробовать что-то выяснить или там...

      Винн затихла, потому что иль'Шанк качал головой.

      - Утром. - сказал он, а от его следующей паузы она ожидала чего-то другого. - Мы займёмся этим утром, прежде чем пойдём на совет к Премину. - пояснил он.

      Винн нечего было сказать на это. Что можно сказать на это, когда образ жизни, которым она ждала всё это время, скоро закончится? Они собирались изгнать её.

      И увидит ли она когда-нибудь снова переводы, текстов взятые из переводов Ликэн. Ни один ответ не был получен из свитка.

      - Надо поспать хоть немного. - сказал иль'Шанк. - Нам нужно рано вставать, чтобы поесть. Нехорошо будет готовиться к совету на голодный желудок.

      Винн замолкла и спрятала свиток в оловянный футляр.

      - И Винн. - добавил он и его тон стал холоднее. - Помни, что то, что узнала, должно храниться в тайне... особенно от тех, кто не сможет интеллектуально принять истину.

      Она посмотрела на него своими серьёзными карими глазами.

      - Я знаю. - ответила Винн. - Я думаю, что я действительно знаю это сейчас.

      На рассвете Родиан сидел за своим рабочим столом. Он всё ещё чувствовал себя больным и разбиты и несмотря на то, что должен был отдохнуть, он снова и снова пытался написать свой доклад. Большую часть тёмного времени суток он потратил на то, что просто смотрел на чистый лист бумаги.

      Он призвал всю свою силу воли, чтобы написать его.

      По прибытии в казарму, он зашёл в свою комнату и посмотрел в зеркало. Несколько тонких белых волос пробежали в его волосах и бороде. Помня, что случилось с Николасом, он удивлялся тому, почему всё ещё был в сознании и мог стоять на ногах. Возможно из-за краткого прикосновения, он получил гораздо меньше, чем хранитель.